***
И снова кресло, и обрез окна,
И строй гармоний воспевая рьяно,
Стандартное заставит фортепьяно
Своё сознанье испивать до дна.
А просветленье всё не настаёт.
Молчать, не проклиная цель визита…
И в будущем великий композитор
Опять играет «что-нибудь своё».
Аккорд в аккорд, не опуская глаз,
И кажется, не поднимая руки.
И мне напоминают эти звуки
Другие песни, что любить клялась.
Не веришь – это лучше во сто крат,
Чем жалость к неприкрытому бессилью,
А километры многое сносили,
Снесут и боль голосовых затрат.
Средневековый эпос пошутил,
Что ветер – громкой связи воплощенье;
И я молчу и не прошу прощенья,
И не оставлю долгого пути.
Мне нет причала. Мне везде – тюрьма.
А воля в радость, как земля Атланту.
Зачем я здесь? Чтоб дань отдать таланту.
И будь спокоен: вижу я сама,
Что надо идол безвозвратной лжи
Искать в обличье первозданно чистом.
О, как спокойны руки пианиста!
О, как мне душно в этом мире жить!
29 июля 2003 года
I.
Только тот же мотив, обращаясь в испуг,
Тишиной наполняет закат.
От футляра дорожкой застыл белый пух,
Разметён, как моя тоска.
Белый пух не смести – он, как проклятый дух,
Тем сильнее, чем легче он был,
Им свободней дышать медитацией вслух
На последней зимы столбы.
Белый пух на руках, белый пух не отмыть,
Он останется сотней имён.
На столетья вперёд расквитаемся мы
Белой кровью чужих племён.
Белый пух по лицу, белый пух по столу,
Белый пух через вечность на свет…
Словно снег погребальный, прильнувший к стеклу
По распятой твоей Москве.
18 августа 2003 года
II.
Зеркало – глянец хрупкого эллипса,
Кандалами обода схваченный,
Стразами в линию выточен,
Слезами без горя пролитыми.
Тонким лучом отраженье шевелится.
Или долги уплачены?
Будто и вправду молить вотще
Забытых чужими молитвами.
Зеркало – холод жизненной выдержки;
Не запятнан разум закланьями,
Фразами должно печалиться,
Слезами, бессильями, смутами.
Жизни своей перелистывать выдержки,
Только чужими дланями;
Строго вычерчивать ровность лица,
От лжи задыхаясь минутами.
Зеркало – взгляд бесстрастного кормчего,
Виражами он кормит жуткими!
Волнами, снами, талмудами…
По трассам – по судьбам разрозненным.
Стонами общими славно ли потчевать!
Нотными промежутками
Глухо секунда в секунду томить,
Свинцом прожигая насквозь иных.
Зеркало – лёд всего безразличия,
Безграничный выравнен, выточен!
Страшно застыть, не раскаявшись,
От боли заплакать кристаллами.
Новой дорогой, от прочих отличием,
Переустройством мира… Чем
Вас обнадёжить за скромность души?
Плечами от слов усталыми?
Выдох. Аккорд. Мол-ча-ни-е…
Зеркало – выход в небытие?
19 – 20 августа 2003 года
III.
За окнами будет вечер,
Безжалостный и спокойный.
Усталая тень касалась
Карминовой мглы по окнам.
Осколки стекла сметая,
Я, может, вздохну свободней.
А было ли в том довольно
Иронии парфюмерной?
Рубиновых капель вычур,
Кровавые отголоски
Мистической сказки на ночь.
За кровью, за ароматом
Диора, меня покличут
Так запросто, по-московски,
За память. За ветром странно
Читать (понимать не надо),
И список потерь примерный,
И благовест колокольный,
И говор Москвы субботней –
Всё ветер. И жизнь пустая
Раздёргана на волокна,
Я тоже в них оказалась.
И будет ответ искомый
Безжалостно не отвечен.
25 августа 2003 года
IV.
Когда постучит в окно жёлтый лист,
Остинатными кольцами вызванный,
На часах пробьёт вековой солист –
Почти полководец моей войны.
Он был заключён столетья назад
Между стрелок часов отдавать долги;
В приглушённый бой он вложил весь ад,
Что переносил с моей руки.
И дождь не спасёт: он тоже познал
Отпевания душ многолетний стон.
Я сквозь саван туч получу сигнал:
«За всех помолись! Самой потом…»
И судьбы спустя дождя пелена
От глаз укрывала уснувший дом.
26 августа 2003 год
V.
И душа задохнётся навылет,
И на выверт ладони застынет,
И запомнится людям надолго
Тот приход в цепенеющем дыме,
Алой кровью по чёрному вылит.
Алой кровью по чёрному вылит,
Сигаретным угаром пронизан,
И запомнится людям надолго
Тот поход по скрипучим карнизам –
_Тот_, что мистики хором обвыли.
По- над трубами югомосковья
Тот приход в цепенеющем дыме.
И запомнится людям надолго,
И привидится людям такое.
Не сравнить с миражами пустыми (пустыни)
И закружится время скорее,
Всё на факел, что нефти затраты.
И запомнится людям надолго…
Вдох… И гордая ненависть реет
В чёрных трубах; кресты на квадраты
Чёрных труб. Нет живой красоты, нет
Смысла жизни – кресты на квадраты.
И запомнится людям надолго,
И на выверт ладони застынет.
Вдох… И небо по трубам распято.
Вдох… Последние дни таковы ли?
Вдох… И небо качнётся на трубах.
И запомнится людям надолго.
Вдох… И помнить покажется глупо.
И душа задохнулась навылет.
19 сентября 2003 года
VI.
Благословенье солнцеликой
Да ниспошлёт Пророк Великий
И ей дарует светлый дар
Гяуровых не знать религий.
Её медовыми речами
И звёздам равными очами
Да не владеет никогда
Гяур заветными ночами.
Легенду спеть одну позволь мне!
Всего одну. В ночной истоме
Её протёкшие года
Не старят; слушай и запомни.
Когда Селим – султан багдадский –
Искал в суннитах крови братской,
Его людская суета
Не довела до боли адской.
Что боль? Что ад? Ему в наследство
Визирь, в порыве раболепства,
Доверил кубок; в нём всегда
От всех печалей было средство.
«Когда захочешь громкой славы,
Иль сердце тронет страх лукавый,
Испей из кубка: города
Падут на острых копий сплавы.
Получишь золото Бальсоры
И дев разнеженные взоры…
Испей из кубка: без следа
Затихнет совесть, беды, ссоры…
К любви же будь забвенья глуше.
Но если клятву ты нарушишь,
Не пей из кубка: красота
Твою мгновенно выжжет душу».
И ночь не проронила звука,
И двое выпили из кубка
Весь яд, и райские врата
Пред ними затворились гулко.
Кому любовь – ворота ада,
Кому и этого не надо –
Бывает людям иногда
Для счастья не хватает… Яда.
Всезатмевающая пери,
Возможно, скоро мне поверит:
Испить стакан до дна, а там
Искать разгадок в новой эре.
Да будут ей ковром шелковым
Казаться вечные оковы,
И отступает череда
Событий, мыслей бестолковых…
Успокоенье луноликой
Благослови, Пророк Великий!
Уж приготовлена вода.
И смерти чёрная звезда
В её очах погасит блики.
20 – 21 сентября 2003 года
Гимн окисления.
О, вечный процесс человеческой мысли –
Прямое последствие – точнее нет:
Всё то, что химики перечислят,
Сейчас происходит во мне.
Бесполезны вперёд стремления,
И мне остаётся одно:
Окисление, окисление –
Познанье и есть оно.
Сделан выбор, выбор классический –
Как все – как люди седьмого дня…
Я слаба! Я слаба физически,
И нравственно нет меня.
Кто-то мёртв, кто-то жив для меня одной,
Тонкий луч сознания в жизнь длиной,
Каждой мысли без разделения –
Окисление!
Расплавленный разум, да проклят будь,
Ты всё ещё жив, ты всё ещё твёрд!
Но я выбираю короткий путь.
Молчанья застыл аккорд…
Звонкой кровью разорванных нот
Страждущих напоят.
Балкон. Десятый этаж. Смешно.
А дальше – Воля твоя!
Сделать шаг, застыть в отдалении…
Нет крыльев – забвенья нет!
Окисление, окисление –
Незыблемый путь извне.
О, вечный процесс окисления мысли,
До боли жестокостью свело виски!
Сквозь инфра- и ультра- слова и числа.
Всё сжато в одни тиски.
Жить, как все! Как все! Не хочу! Придётся.
Придётся думать, как все!
Как все! Раскалённо-немое солнце
Затянет разум в тугой корсет.
Взрыв – и долгое тление:
Окисление!
17 – 18 октября 2003 года
Мысли в голову, как отбойным молотком вбиваются. Выжить возможно! Оставаться собой нереально.