Отношения собаки-поводыря и ее подопечного складываются постепенно, как в супружеской паре.
Мы договариваемся встретиться у входа в Московский педагогический государственный университет, где Настя учится на пятом курсе факультета иностранных языков. Она говорит: “Вы нас сразу узнаете. Мы белые и лохматые”.
Светлая челка, черные очки. Воздушная фигурка, легкая походка. Рядом пес с красным крестом на спине. Девочка с собакой идут так быстро, что я едва поспеваю за ними.
Насте Шавлюк — 22. В четыре года она потеряла зрение. Словно кто-то невидимый навсегда выключил свет. Если дома, в знакомых стенах, без чужой помощи еще можно обойтись, то за порогом — совсем беда. Сколько Настя себя помнит, ее всегда кто-то сопровождал: родители, друзья. Привозили, увозили, встречали, провожали. А два года назад она обрела независимость. В ее жизни появился друг, который всегда рядом, 24 часа в сутки. Золотистый ретривер по имени Малевич смотрит за них двоих.
Золотая медалистка
Настя не любит, когда ее спрашивают о болезни. Слишком горько. Она, конечно, помнит, какими красками раскрашен мир. Ей не надо объяснять, что такое синий или красный, какого цвета апельсины и клубника.
“Слепята” — так называют незрячих детишек — учатся в специальном интернате. Это такая же шумная и непоседливая ребятня, как и любая другая. В интернат нередко наведывались журналисты с телевидения. Настя чаще других детей попадала в кадр: красивая девчушка, не трусиха и не молчунья, к тому же со сложным диагнозом. Для “картинки” ее просили жалкой походкой пройти по коридору, но Настя упрямо отказывалась играть на зрителя. Пройти? Пожалуйста! Но только по-настоящему, то есть быстро, почти бегом.
— Понимаешь, — говорит она, — дети носятся очень быстро, невзирая на отсутствие зрения… Сейчас страшновато вспоминать, но игрища у нас были вполне обычные, из серии “поймай товарища и оторви нашивку со школьной формы” или “сними бант”, и много еще всего доброго.
Одновременно Настя училась в музыкальной школе. Это была благополучная школа, рядом с французским посольством, и дети в основном из интеллигентных семей. Незрячей девочке не надо было им ничего доказывать. Отношения строились на равных. Поэтому она не понимала, когда ее одноклассники по интернату говорили, что у них проблемы со зрячими сверстниками.
— Среди незрячих много людей с хорошим слухом.
— Но я не тот случай, — признается Настя. — Обычный ребенок из семьи со здоровыми амбициями. Ведь большинство девочек отправляют в музыкалку, на балет или в художку. Я играла средне, не плохо, но и не гениально. У меня никогда не было абсолютного слуха. Напеть что-нибудь или наковырять на фортепиано могу — и хватит. Вроде голос был неплохой (говорю “был”, потому что этим заниматься постоянно надо, а я ленюсь и давно по-хорошему не пела). Наверное, мне даже больше нравилось общаться… В нашей школе было еще несколько ребят из моей общеобразовательной, они очень хорошо учились, но часто не могли контачить со сверстниками, хотя ни разу не было, чтобы кто-нибудь кого-нибудь обидел или как-то проявил неуважение…
Она очень остро реагирует на такие вещи. Ее не обманешь. Она отстаивает свою горстку принципов, через которые не может перешагнуть. Например, не любит менять правила игры, когда сегодня человек с тобой дружит, а завтра — нет. Не выносит шепотка за спиной. И сразу замечает фальшивую ноту в отношениях. Ведь так легко ощутить себя благодетелем, если человек рядом нуждается в твоей помощи. Если Настя чувствует, что пошла благотворительность, сразу говорит “до свидания”.
Она часто срывается. И я понимаю, что все ее космические успехи: и школа с золотой медалью, и фортепиано, и иностранные языки — не с неба упали.
— Со стороны все выглядит очень красиво, — соглашается Настя. — Но никогда не говоришь про цену, которую платишь за все. А цена непомерно велика. Это сорванные нервы, потому что ты все время как натянутая струна. В школу бегом, в музыкальную школу тоже бегом. Всегда предельная концентрация. И много психологических проблем, которые мешают в жизни. Я поменяла уже третью группу в университете.
— Почему?
— Причина во мне, у меня очень сложный характер. Для меня либо отношения на равных, либо отношений нет. Не люблю, когда меня начинают эксплуатировать. К концу второго курса я с изумлением обнаружила, что почему-то за расписанием в деканат всегда хожу я, вопрос с проездными выясняю тоже я.
— У тебя есть друг?
— Сейчас — нет, потому что все время отнимает учеба. И вообще я отношусь к этому вопросу философски: если судьба, значит, будет. У меня почему-то не очень получалось с девочками дружить. Поэтому в основном дружу с ребятами. У меня был друг — весь подростковый период… Надо отдать должное, приставать никогда не пробовал. Мы ходили на все концерты, рассказывали друг другу абсолютно все. Мы не знали, что такое скука, потому что, когда мы были вместе, дело всегда находилось. Это был единственный человек, при ком я могла плакать… А потом… Дети стали взрослеть, что называется. Мне очень стыдно, но сейчас подсознательно оттягиваю момент встречи или телефонного звонка… Знаю, что он готов слушать, и я тоже готова… Но часто так бывает, что разносит по разные стороны потока.
— Скажи, а ты можешь сама что-то делать по дому? Приготовить еду например?
— При большом желании могу. Голодными не останемся. Мама уезжала в отпуск на месяц, и я вполне справлялась.
— Ты красиво и стильно одета. Кто помогает выбрать одежду?
— Когда мама помогает, когда подруги, но последнее слово всегда за мной. Поэтому препирательства возникают. Подругам главное, чтоб красиво, а мне важно, чтоб удобно.
— Помнишь, как впервые самостоятельно поехала в город?
— Было очень страшно. Я попала на пересечение улицы Бочкова и проспекта Мира. Машины со всех сторон. Ау! Куда идти? Но постепенно свыкаешься с чувством страха.
Настино стремление к самостоятельности встретило сопротивление родителей. Еще бы, отпустить незрячего ребенка в город, где перекрестки без светофоров и толпы людей, спешащих по своим делам, — все равно что проводить за линию фронта. “А с собакой пустили бы?” — спросила однажды Настя. “С собакой — да”.
Так спонтанная идея переросла в твердое решение. Как обычно, выручило сарафанное радио. У знакомой по интернату появился четвероногий проводник. И Настя подала заявления куда только можно. Таких мест ровно два: школа собак-поводырей в подмосковной Купавне и учебно-кинологический центр “Собаки — помощники инвалидов”. В этом центре принято тренировать собаку на тех маршрутах, которыми пользуется ее будущий хозяин. Настю поставили на очередь, и она стала ждать. День за днем, неделю за неделей. Десять месяцев.
Студент с одним хвостом
Настя живет в Люберцах, в военном городке. Университет на другом конце Москвы. Если повезет, они с Малевичем добираются за два часа. Два часа обратно. Каждый день.
Сначала минут двадцать незрячая девочка с золотистым ретривером шагают пешком до автобусной остановки. Маршрут для слепого человека очень сложный. В нем много поворотов, и если Настя с Малевичем чуть-чуть зазеваются, то легко свернут не в ту сторону. В одном месте надо обходить школу, в другом — большой магазин. Но самое страшное — это переходить через дорогу.
— Один переход очень коварный, — рассказывает Настя. — Мы с Малевичем однажды там кому-то зеркало разбили. Машина нас не заметила, а мы не заметили ее. Если автомобиль дорогой, то двигатель работает бесшумно — и собака его не слышит. Я только почувствовала, что тростью задела зеркало. Раздался звон стекла. Водитель стал нам сигналить. Я так испугалась, что сказала собаке: “Вперед! Автобус!” И мы убежали.
Затем они входят в метро. Предстоит путь от станции “Выхино” до “Юго-Западной” с пересадкой на “Кузнецком Мосту”. Там довольно узкий переход, и, если попадаешь в большой поток, может не поздоровиться. Еще одна проблема — эскалатор. Чтобы лапы Малевича не попали в железную гребенку, Насте приходится поднимать друга на руки и нести, как сумку. Тридцать килограммов живого веса.
Одно время пес пытался сам преодолевать опасное место, но закончилось это грустно: порезал лапу. Еще повезло, что не попал в ловушку когтями или подушечкой и лапа осталась цела. Но все равно Малевич пару недель провел на больничном.
Мы сидим на бетонной тумбе у входа в университет. Малевич рядом на травке изучает окружающую среду. Что-то пробует на зуб. Раздается лязг стекла. Мне кажется, что он откусил кусочек бутылочного горлышка. Мы с Настей обеспокоенно исследуем собачью пасть. Малевич покорно терпит и смотрит на нас с недоумением: “И чего они такие глупые? Положили бы что-нибудь вкусненькое, а то лезут в рот с пустыми руками!”
Малевич — единственная собака, которую пускают в здание университета. Раньше, когда он только начинал “учиться”, мог вести себя на занятиях как расшалившийся первокурсник. Даже бегал по аудитории, если получал разрешение, конечно. Ведь Малевич — интеллигентная собака. Он знает столько команд, сколько никому из его соплеменников даже не снилось. И вообще, у него есть все основания смотреть на других собак свысока. Ведь он, если хотите, академик в собачьей иерархии. Ему доверена чужая жизнь.
Теперь долгие лекции Малевич проводит в объятиях Морфея. Правда, Настя не верит, что пес крепко спит, потому что доказано: даже с закрытыми глазами Малевич все прекрасно слышит и понимает. Она рассказывает, как однажды, когда преподаватель сказал: “У кого немного хвостов, может идти домой”, — Малевич подумал, что это про него. Ведь у него только один хвост, а это совсем немного. Ретривер встал и первым пошел на выход.
— Помнишь вашу встречу с Малевичем?
— В июле 2006 года Елена Орочко, директор учебно-кинологического центра, в телефонном разговоре сказала мне, что один особо активный товарищ готов ко мне перебраться. Правда, он еще недоученный. Золотистый ретривер по кличке Малевич. И поехали мы с родителями на свидание с будущим счастьем. Это вообще первая собака в моей жизни. Я его испугалась, такой большой, лохматый и прыгает! Сразу полез в руки, все отобрал, общаться не хотел. Когда инструктор Галина Аксенова предложила нам пройтись, он очень неохотно выполнил команду, зато обратно понесся со всех лап.
Домой я возвращалась в скомканных чувствах. Но решила не отступать. Если однажды позволить страху себя победить, то он тебя уже не отпустит. Надеялась: либо он перевоспитается, либо я привыкну…
Когда Малевича впервые привезли к нам, он влетел в квартиру, как будто всегда здесь жил, и сразу отправился на кухню, где обнаружил миску с водой и игрушки. Вытащил пищалку из мячика, разбросал игрушки по всему дому. Так началась наша совместная жизнь.
Это, кстати, исключительный случай, чтобы собаку отдали с “неполным высшим”. Так сложились обстоятельства. Просто Малевич жил в семье волонтеров-иностранцев, которые уезжали на родину. Можно было, конечно, подыскать собаке на время новую семью, но решили отдать его Насте досрочно: девочка считала дни.
“Я умываю лапы!”
— Собака часто претендует на позицию вожака стаи. У Малевича тоже есть задатки лидера?
— Как в любых отношениях, началось выяснение, кто главный в доме. Я, конечно, должна быть немного главнее собаки. Первое время пес почему-то считал своим долгом не позволять мне ложиться спать, причем изгнание за дверь считалось личным оскорблением и заканчивалось уже громким митингом в защиту своих животных прав. Были кроссы вокруг дома. Вас когда-нибудь роняли на асфальт? Провозили коленками несколько метров по разбитой дороге? Затаскивали на газон? Малевич вел себя как нормальный щенок. Воровал еду со стола, грыз обувь и проверял на зуб все, до чего мог дотянуться своим любопытным круглым носом. Прелесть ситуации состояла в ее непредсказуемости. Не знаю, кто кого выгуливал в первое время, но было это длительно и мучительно. Словом, он долго сопротивлялся, но однажды сдал-таки свой собачий экзамен.
И началась самая трудная страница их теперь уже общей жизни — обучение совместной работе на маршруте. Шаг за шагом они осваивали свой район и к началу весны уже могли почти из любой точки военного городка найти дорогу домой. Ошибались, конечно, оба.
— Чаще, конечно, я, — признается Настя. — Постепенно мы начали доходить до нужной нам остановки автобуса. Не знаю, сколько нервов это стоило нашему инструктору Галине, но очень благодарна ей за то, что она ни разу не повысила на нас голос, хотя было за что. Так больно и несправедливо, что нашей Галины больше нет. Она ушла очень рано, в 41 год. Рак. А я и сейчас порой слышу ее голос: “Ну, и как вы думаете, где вы находитесь? Вы в этом уверены?”.
— Прошло больше двух лет. Можно подвести какие-то итоги?
— Считается, именно столько времени нужно, чтобы пара по-настоящему сработалась. Мы с Малевичем начали работать на полном маршруте. Конечно, у нас обоих много недостатков, и прежде всего лень. Но мне кажется, что мы действительно нашли друг друга. И продолжаем друг друга спасать и действовать друг другу на нервы. Малевич повзрослел, на прогулках больше не носится, как энерджайзер, а чаще задумчиво грызет где-нибудь палочку. Эйфория от осознания того, что мы можем просто вдвоем пойти куда угодно, тоже постепенно проходит — и мы больше без особой необходимости не выходим из дома. А раньше хотелось придумать новый маршрут, найти какое-нибудь полезное заведение вроде магазина или еще чего-нибудь. И еще я заметила, что постепенно поменялся мой круг знакомых. Теперь они делятся на тех, к кому можно пойти в гости с Малевичем, и тех, к кому не стоит ходить. Возможно, так даже лучше.
— Насть, а ты ему полностью доверяешь?
— Не всегда. Все-таки это живое существо — и его надо иногда проверять. Я уже наизусть знаю маршрут. Идешь и отслеживаешь, все ли так. Собака помогает развить чувство пространства. Бывают жутчайшие ситуации, в которых он выручает. Он ведь не хочет, чтобы его задавили, и сам определяет, что мы будем делать. Либо прыгает мне по коленям, и мы отходим назад, или бежит вперед.
На самом деле человек и собака — это пара, они дополняют друг друга, главное, чтобы характеры совпали. Наверное, под мою бунтарскую натуру подходит именно этот субъект. У подруги, например, сверхпослушный пес-проводник. Думаю, мы бы с ним не ужились, потому что мне было бы все время совестно перед этим безответным существом, да и вряд ли оно принимало бы гениальные решения на тему, как перейти непереходимую улицу и что делать, если все перекопали или перегородили, а идти как-то надо.
Заводчица, которая подарила Малевича центру, определяет нас как “сложившийся бренд”, а Наташа, одна из инструкторов, как “банду, к которой лучше не соваться, ибо не пустят в свой теплый коллектив”.
— Мне все-таки кажется, что он — особенный пес. У него есть какие-то не свойственные собакам таланты?
— Странная любовь к немецкому языку. Началось все весьма банально: на втором курсе, как раз когда пес появился в моей жизни, мы начали изучать второй иностранный язык, немецкий. Было сложно, я подолгу пыталась вжиться в этот язык. Малевич, конечно, быстро понял, что “немецкий” — это когда он часами лежит под столом у меня под ногами… И ничего примечательного в его жизни не происходит. И постепенно “немецкий” стало командой, по которой пес молниеносно прятался под стол или куда мог спрятаться. Помню, что совсем об этом забыла, когда мы в первый день появились на парах. Но когда на вопрос: “Что у нас сейчас?” — я, не задумываясь, ответила: “Немецкий”, — окружающие, и я в том числе, очень удивились, что мирно сидевшая до того собака вдруг с бешеной скоростью рванула под скамейку. С тех пор прошло достаточно времени, и Малевич искренне полюбил die deutsche Sprache, и бывают дни, когда он изволит понимать только по-немецки, причем только в том случае, если к нему вежливо обращаешься на “вы”. А в остальном он просто дамский “негодник”: платочек или блеск для губ упавшие поднять, тапочки найти… Собака как собака. И когда заканчивается рабочий день, он ведет себя как большинство домашних голденов.
— А он тебя когда-нибудь спасал?
— Самое главное — он дал мне самостоятельность. Спасает, конечно, в ситуации с машинами или когда человек мне сильно не нравится. Я говорю Малевичу: “Как хочешь, но мы должны сейчас куда-то исчезнуть”. Бывает, он со мной не согласен и тогда не торопится уходить. А если ему самому кто-то не по нраву, он демонстративно вешается мне на руки и словно говорит: “Если ты меня не послушаешься, пеняй на себя. И все, что ты сейчас сделаешь, будет твое решение, а я не хочу здесь больше оставаться. Я умываю лапы”. Случалось, он меня с праздников веселых довозил до дома.
А если честно, Малевич — охотничья собака, а не охранная. Так что красивая история про поводыря, отбивающего хозяина от насильников, более актуальна для овчарок. Этого самого спасать надо от особо недружественных стай.
Смех на память
— Насть, мне кажется, ты такая бесстрашная! Ты чего-нибудь боишься в жизни?
— Людей бояться, наверное, не стоит, потому что это слабые существа, которых легко убить. Тот же учебник анатомии смотришь — такие косточки маленькие.
— Можешь себе представить жизнь без Малевича?
— Я даже не знаю, что было бы, если бы мы с ним не встретились. Есть вещи, которые я могу доверить только ему. И вот как получается: когда он рядом, его не замечаешь. Потому что с ним я в порядке.
— Получается прямо-таки идеал собаки!
— Я сейчас, наверное, скомпрометирую образ собаки-проводника, тем более что он у меня действительно нестандартный слегка и первое время крепко думал, а надо ли ему работать… Но он очень энергичный, ему до всего есть дело. Роет, нюхает, бегает с другими собаками, грызет палочки, играет с детьми. А с камнями у него вообще особые отношения. Вот найдет булыжник, ляжет рядом и начнет орать… Недавно его дерево обидело, и он решил его съесть… Иногда просто выступает лежа. Думаю, что это он митингует. Так и представляю на Китай-городе вопли лохматого с требованием восьмичасового рабочего дня для рабочих собак…
— Сколько команд он знает?
— “Вперед!”, “Вправо!”, “Влево!”, “Лежать!”, “Стоять!” А также: “Лестница!”, “Вход!”, “Выход!”, “Переход!”.
— А в смешные ситуации вы с ним попадали?
— В метро мне порой приходится спасать Малевича, когда весь вагон пытается накормить его булочками и пирожными. Дети иногда спрашивают: “Мам, можно я поглажу собачку?” — “Нельзя!” — “Мам, но она же лечебная!” Это потому, что у Малевича красный крест на шлейке. Некоторые даже называют его собакой–санитаром. А как-то меня за кинолога приняли!
— Как люди себя ведут? Помогают?
— Иногда помогают. Иногда — чересчур. Встречаются и неприятные моменты. Сейчас уже к нам с Малевичем все привыкли, а пару раз было, когда водитель автобуса закрывал двери перед нами и уезжал. Сейчас стараюсь относиться ко всему философски. То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Кажется, Ницше сказал.
В детстве ей очень нравилась классическая музыка, она даже хотела стать оперной певицей. В четырнадцать, как большинство подростков, слушала хэви-метал и хард-рок, даже на концерты ходила с друзьями.
Она знает множество афоризмов на все случаи. Четкие истины — ничего лишнего, как в таблице умножения. Белый — всегда белый, а черный — всегда черный. А то, что в душе, проявляется в ее стихах, которые рождаются совсем по другим законам.
Когда-то, может,
Я потревожу
Больную совесть.
Мои ладони
Тебя не помнят —
Забавна повесть.
Был душный вечер
Тоской развенчан —
Усталый, вечный…
Но я запомню
Тебя в вагоне
И поезд встречный.
Мое безумье
Благоразумья
Краплю как миром
Мечтой диванной.
Ты кончишь рано
Чужим кумиром.
Но я запомню
Героя скромным,
Чтоб душу ранить,
И тамбур тесный —
Прощай, мой Честный, —
И смех на память.
— Насть, а этот человек существует?
— Существует.
…Поезд останавливается на “Юго-Западной”. “Выход, Малевич, выход, выход!” — командует Настя. Малевич ведет ее привычным путем. Но в этот раз непредвиденная ситуация: нужный выход перекрыт. Придется топать через рынок, где столько вкусных запахов. С одного прилавка призывно тянет мясом, с другого — колбасой. Сейчас бы попировать!
“Малевич, ничего не знаю, но через 5 минут мы должны быть в институте!” Пес вздыхает, как ребенок, которого заставляют делать уроки. Но работа есть работа. И они быстро-быстро идут по дороге. Малевич чуть-чуть впереди, как и положено кавалеру, который ведет даму.
материал: Елена Светлова
Ссылка на статью: http://www.mk.ru/social/article/2009/10/01/360279-damskiy-negodnik.html
Дублеры:
http://www.invalife.ru/pages-view-94-word-%EF%F0%E8.html
http://subscribe.ru/archive/rest.interesting.svoboda/thread/913424#913424
http://1001.ru/arc/mk/issue967/