Рубрики
Стихи Циклы стихотворений

Оборванная струна

Лене Федосеевой 
***
Когда-то много лет назад
В Средневековья цвет
Прекрасный замок, говорят,
Себе на склоне лет
Построил граф. Он знатен был,
Богат, умён и смел,
Врагов почтенье заслужил.
(Держаться он умел).
Для всех был двор его открыт:
Кто был там раз всего,
Уже не смог бы позабыть
О дочери его.
Она красавицей была…
Могу лишь передать,
Что кожа нежная бела
И величава стать,
Густых кудрей волна текла
Вся в золоте зарниц…
Во взоре ж не было тепла:
Под стрелами ресниц
Горели жарко две звезды…
Коль встретил их хоть раз,
Вовек не позабудешь ты
Блеск этих чёрных глаз.
Влюблённый рыцарь каждый раз,
Признаться ей посмев,
Мгновенно получал отказ
Надменнейшей из дев.
Усмешкой каждого даря,
Кто с нею быть хотел, –
Всем отвечала, не тая:
«Любовь – не мой удел!
Ни страсть, ни ласка не нужна –
Их не приемлю я.
Я вольной птицей рождена,
Свобода – жизнь моя!»
Так проходил за годом год.
И мучилась молва:
«Ужели не найдется тот…»
Она была… Права?

***
В погожий день на графский двор
Гостей поток спешит,
Ведётся праздный разговор
Без мысли, без души.
«Кузина, слышала ли ты,
Графиня влюблена:
Все дни, до самой темноты,
Проводит у окна,
Тоскует, мучится… А он
Давно в чужих краях
Восторгом новым опьянён…»
«Ах, милая моя,
Ревнуешь к герцогу? Ну что ж.
А времени прошло…»
«Как нынче твой наряд хорош!
А в небе как светло!»
«Но что с графиней? Где она?» –
К ним пара подошла, –
«Вчера весь день она бледна
И сумрачна была.»
«Мой друг, послушайте меня!
Я слышал от других,
Что граф, приличия храня,
Из помыслов благих…
Крепка была её броня,
Но вот настал черёд…
Он ей подумать дал три дня –
И замуж выдаёт.
Тому два дня. За ней смотреть
Он слугам приказал:
Похоже, ищет умереть…
Пойдёмте в бальный зал:
Оттуда музыка слышна,
Там нас веселье ждёт…
Графиня, видимо, больна,
Но к вечеру сойдёт.»

***
Тут без доклада в тронный зал
Вошёл незваный гость,
В углу своё оружье снял,
Как прежде повелось,
Снял лютню со стены, прошёл
К окну – и заиграл.
И что-то вдруг произошло:
Его не прерывал
Никто. Все слушали, и он
Для всех загадкой был.
Зачем он здесь? Кем был рождён?
И кто его впустил?
Вздыхали дамы: «Как хорош!»
Для сердца сладок яд…
«Ах, он на ангела похож!»
«Ах, был бы не женат…»
Он думал: «Только бы успеть!» –
Не поднимая глаз,
Коснулся струн, те стали петь
Печальный свой рассказ.

***
Как проклинал минуту ту
(О, радуйся, молва),
Когда однажды он в саду
Услышал те слова:
«Прекрасный рыцарь, молод ты,
Играет в жилах кровь.
Всё это были лишь мечты –
Мечты, но не любовь.
Оставим прежним временам
Все громкие слова,
Но объясниться надо нам:
Была я неправа,
Когда, чтоб угодить отцу,
В твою игру играть
Решилась (слёзы не к лицу,
Их надо вытирать).
Ты хочешь знать, люблю ли я
Тебя? Вопрос смешной:
Хоть были мы с тобой друзья,
Ты не знаком со мной.
Пускай люблю, но для меня
Свобода всё ж милей.
И ты не упускай ни дня,
Ступай вперёд смелей.
Турниры, битвы… Сколько их!
Заговорит весь свет
О целой череде твоих
Прославленных побед.
Прекрасных дам завьётся рой
Вокруг тебя не вдруг…
Итак, смелей вперёд, герой!
Свобода – лучший друг!»

***
И рыцарь в битву полетел,
Разгорячив коня,
Он жить не мог и не хотел
С минуты той ни дня.
Но как же глухи Небеса!
Средь стали вороной
Встречал он вдруг её глаза,
И с мыслию одной
Все дни и ночи проводил…
Потом нашлись друзья…
Он с ними странствовал, кутил…
Её ж забыть нельзя!
Средь дам имев большой успех,
Он не нашёл покой.
Пусть слаще голос, звонче смех…
Но взгляд совсем другой
Его тревожил по ночам
И днём не отступал,
Противясь солнечным лучам…
Вдруг рыцарь услыхал:
«Выходит замуж графа N.
Единственная дочь.
До свадьбы остаётся день.»
Не в силах превозмочь
Огня в груди, он поспешил
(Был к замку путь знаком)…
Вдруг рыцарь в спину ранен был
Отравленным клинком.
Второй удар коня сразил
У замковых ворот.
Герой, собрав остатки сил,
Вошёл. Рассказ ведёт
Печально тонкая струна,
С небесной чистотой
Прощальный гимн поёт она
Графине молодой.

***
«Любимая, услышь меня –
Ответ не нужен мне!
Струне подобна жизнь моя.
Давно в чужой стране
Я слышал, смерть приходит к нам
В обличии людском.
Не доверяя смутным снам,
Со страхом не знаком,
Я жил, не думая ничуть
(О, сказки старины!),
Что может быть, когда-нибудь
Мы встретиться должны –
И встретились… Как в грудь металл –
Каскады общих фраз…
Её в тебе я отгадал,
Во взгляде чёрных глаз.
Теперь осталось боль стерпеть
И обещанье дать,
Что чувствами своими впредь
Не стану досаждать.
Благодарю за всё, что есть,
Весь мир, друзей, родных,
Что, зная сердце, ум и честь,
Путей не знал иных…
И что всегда в моей судьбе
Сияла ты одна –
Спасибо, гордая, тебе!
Могила холодна,
Но мне сулят оковы сна
Чудесные края.
Прощай! Оборвана струна,
А с ней – и жизнь моя.»
Коснулся струн в последний раз,
С трудом поднял глаза…
Но он её не встретил глаз.
Жестоки Небеса!

***
Лампада теплится в углу,
Роняя тусклый свет.
Лежит красавица в жару,
Но слёз и жалоб нет –
Всё кончено. Служанка к ней
Спешит: «Ах, госпожа!
Всё из-за гордости своей!
Даст Бог, твоя душа
В ворота райские влетит,
Не задевая их…
Но кто страданья прекратит
Поклонников твоих?!
Там в зале рыцарь молодой
Отпел свою тоску…
За вас в Обители Святой
Молиться лишь могу!»

***
Всё стихло: двор покинут был,
И замок был забыт…
И только глубина могил
Всё бережно хранит.
Сперва монахиня одна
Молилась там в тиши,
Потом исчезла и она…
В округе – ни души…
Но слышен звон издалека
Оборванной струны.
Она сквозь долгие века
Поёт из вышины
О том, что этот мир жесток,
И память без следа,
Как ветром сорванный цветок,
Завянет, что всегда
Своё мы счастье не храним,
А через много лет
Глядим с тоской на влажный дым
Потерь, что белый свет
Бесчеловечен, и сердца
Окаменели в нём…
Доходит песня до конца
И умолкает днём.
Но снова стон былых времён
Послышится в ночи:
Раздастся отрешённый звон
И снова замолчит.

***
Всё это было много раз,
Ведь жизни замкнут круг.
Оборванной струны рассказ
Печален, милый друг.
Повествованья горький дым
Помедлил и исчез…
Летит струны печальный гимн
В простор ночных небес
И повторяет без конца
Грядущим временам:
«Пока влюбляются сердца,
Придётся рваться нам!»
2001 год, Люберцы — Феодосия.

Рубрики
Стихи Циклы стихотворений

Стеклоград

I.
Страшно жить. Но страшнее жизни
То расплавленное сознание,
Что оставит в залог
Несколько строк,
И голос выльется в заклинание,
Так беспомощен в укоризне.

Страшен мир, но страшней заветов
Тех расплавленные условности,
Кто смиряет свой шаг,
Следуя в такт
Размагниченной невесомости
В вечной тени ищущих света.

Страшен мрак. Но страшнее смерти
Голоса в расплавленном шёпоте.
Великан Стеклоград
Сонмы утрат
Скроет в мареве чёрной копоти,
В вечном, страшно-пустом конверте.

Город, где стронций,
Стёкла и солнце
С воздухом слиты,
Встал монолитом
Уразуметь
Смерть.

II.
Пробил час. Ты лучом распята
В этой душной стеклянной кузнице,
Где твой разум горит.
Всё – ангидрит!
И нет спасения нравственной узнице
Города. Видишь, пришла расплата.

Прочь огонь! Вы, жрецы металла,
Не поймёте забытой истины,
Что её не спасти.
В вашем пути
Ей достоинства все немыслимы
И чудовищны пьедесталы.

Вас связали с её судьбою
Звуков медные потрясения.
Так узнайте исход:
Страшен восход,
Гром вольётся в дожди осенние…
Ей свободы не быть рабою.

Жёсткого слова
Выдох суровый.
Даже на грани,
Ей между вами.
Звёзд и планет
Нет.

III.
Помнишь вопли, проклятья, пени…
Ты задумалась на мгновение:
«Да ведь в этом огне
Выпало мне
Лишь только жить. Так удвою рвение,
Может, к правде найду ступени.

И пускай не найти дороги.
В этом зелии алхимическом
Я расплавлю полёт,
Пламенный лёд
Разделяя легко ритмическим
Строем, путь озаряя многим…

Не себе. Понимая цену,
Не надеясь на понимание,
В чьё-то сердце волью
Жизни струю,
Мелодическое внимание
Развивая в немую сцену.

В каменных сводах
Стихнет свобода
Порабощенья.
Знаю, прощенья
Тонкий хрусталь –
Сталь.»

IV.
Ты забыла, бросая слово,
Пусть в металл перешла бессонница,
Но торжественный смрад
Льёт Стеклоград,
Не позволяя другим опомниться
За узорами звона злого.

Застывать на небесной трассе,
Вечно скорость предельной требуя…
Ты оставила стыд.
Байкер летит.
Стон железа. Тоска свирепая
Примыканье к запретной расе

Полутьмы искушённых братий
(Он молчит, он обманут зрением)…
Ты его напои
Зельем своим,
Ускоряя процесс горения,
Всё отдай, не боясь проклятий,

Вкрадчивым взглядом,
Медленным ядом
Брось на ладони.
Только не помни,
Чем твой металл
Стал.

V.
«Кем ты стал перед этим словом,
В вечность страха летя дыханием?
И за этот предел,
Что ты хотел,
И только встретил с благоуханием
Воли ветра в строю суровом?»

«Кто я? Ночь без глотка рассвета,
Мысль на крыльях огня железного…
Холодея во лжи,
Праздную жизнь,
Прожигаю, как бесполезного
Мира крик, что не даст ответа.»

«Что ж, возьми. Но огонь священный,
Вечный холод родня в созвучии,
И с гармонией слит
Каменных плит,
Жертвы требует. В этом случае:
Не простившей и не прощённой,

Вместо молений
Встав на колени,
Помни спасенье
Без воскресенья,
Встрече преград
Рад.»

VI.
Стеклоград… Он сверкал по нервам
Звоном струн. Растворяя здания
В раззолоченный сплин,
Встал исполин.
И как насмешкой над мирозданием
Разметался в раскате первом…

Твой металл, заглушая стоны,
Не встречая сопротивления,
Он в сознанье вносил
Множество сил,
Разделяя без сожаления
Зазвеневшие полутоны.

Ты молчишь, полусонный ангел
Полутьмы? Ты для них потеряна.
Всеобъемлющий смех,
Огненный снег
Растревожить в крови растерянно
Не пытайся в высоком ранге:

Что не допела,
Идолом белым,
Прямо и строго
Встав на дорогу,
Не разбирай –
Рай!

VII.
Решено. Ты спокойно встала
На краю, размеряя искоса,
Чтоб с небес высоты
Рухнула ты
И не познала железа привкуса.
Безучастия, с пьедестала

Ты шагнула, на перепутии
Застывая… Но ветер выжженный
У тебя за спиной
Темой стальной,
Словно крылья, застыл, униженный…
И тебе – только боги – судьи.

Звон. Жрецы. Ты от них… Но поздно.
Выступ. Камень. Стрелой заточенный
Ритуальный кинжал.
Смех задрожал…
Возглас вылился, отороченный
Кровью… Дальше — лишь небо… Звёзды…

Байкера тенью,
Как привиденье,
В воздухе душном
Тихо, бездушно
В сердце проник
Миг.

VIII.
Вечный сон. Ты чужда отныне
Всем ветрам, что казались встречными.
И теперь Стеклоград
Может быть рад,
Не сожалея словами вечными,
Что твоё позабыто имя.

Расступившись, тебя укутал
В легкий дым, и хранит, как равную,
У себя на груди.
Звон впереди.
Звон вокруг… Охраняя главное,
Вылил вечность в одну минуту.

Будто стали единым целым,
Стеклоградским твои стремления…
Бесконечный финал:
Твой арсенал
То рассыплется в отдалении,
То расслышится под прицелом,

Вкрадчиво смутным
Ежеминутно.
Но не прощает.
Лишь возвещает
Гулкая медь
Смерть.

***
Спи – в Стеклограде никто не любит.
Спи – в киоте холодных окон.
Спи – в слезах лишь счастливы люди.
Спи – этой жизни суров закон.

Сон – последняя дань Стеклограда.
Сон – лёгок и невесом.
Сон – единственная награда.
Сон – всепрощающий вечный сон.
19 июня – 21 июля 2002

Рубрики
Стихи Циклы стихотворений

Напевы Подкалужия

На Московской земле вне окружия
Знают люди вокзал – прозывается
Чисто Киевским. Всё разливается
По-над ним да напев Подкалужия:
«Пить хорошо,
Да гулять хорошо.
Коли нехорошо,
Так, знать, поезд ушел…»
Помнит Брянщина, помнит Орловщина,
Как светились огни по-над Кунцевым.
Только их не найдёте, безумцы вы!
Иностранщина да уголовщина…
И до зари!
Да и где фонари?
Не дойти до двери.
Да пищаль убери!
Не туда мы свой путь электрический
Направляем, друзья-сотоварищи.
Только, чу! Да в вагоне струна трещит,
Раздаётся напев истерический:
«Родина-мать,
Ты должна понимать!»
Да что голос ломать:
Только мать-перемать…
Я подсела к певцу. Очи чёрные
На меня, чуть звеня, подымаючи,
Он завёл ни всерьёз, ни играючи,
Речи вздорные, мысли спорные:
«Жи́ва страна!
Да пришли времена…
Только воля нужна…»
Да опять тишина.

***
«Гой вы, томные очи московские,
Соловель ты моя стихотворица,
Красна девица, словоузорица,
На сказанья охотница росские…
Моря волна
Да в глазах глубина.
Что ни вечер – без сна
Я тебя заклина…
Ты взгляни на меня, красна девица,
Подари меня по́глядом дружеским.
Я зовусь соловьём подкалужеским.
«Неужели по виду не верится?»:
Жизнь моя – тьма,
Прозываюсь Козьма,
Сатанизьмом весьма
Увлекаюсь.
Сама посуди: как из нас, Свирестеловых,
Я один весь такой чудо-молодец.
Там где в голосе жар – в сердце хо́лодец.
А работник – так просто из де́ловых.
Каменный свод
В мутном зеркале вод…
Закрывают завод –
Безработица. Вот…
Да и дома дела удручающи.
Что ни утро – к соседям – в смородину.
Довела же родимая Родина!
Не потрудишь себя отвечающи.
Все о своём.
А ведь мог соловьём…
Что ни день, то поём,
Да народную пьём.
Ни друзей у меня, ни красавицы —
Все они – лиходейцы лукавые.
Как желаю заслуженной славы я!
А ведь, кажется, нечем прославиться…
Вот довели!
На россейской земли
Вся-то жизнь – за рубли!
Ты меня похвали
За натуру мою поэтическу,
Романтическу душу греховную.
За твою да красу безусловную –
От всего отрекуся практически…
Чувствуешь слог?
Я его, видит Бог,
Для тебя приберёг.
Ты оставь мне в залог
Поцалуй. Как другие, бесстыдные,
Посрамленья тобою не выдержут.
От Московья до славного Китежу
Я твои воспою кудри видные…
Божья роса
Да в глазах бирюза.
Вот мои небеса!
Полюби меня за…
За раздолье моё одинокое!
(Знаю, матушка может прогневаться)…
Полюби же меня, красна девица,
Златокудро-лазорево-окая!
Зорь не тая,
Увезу тебя я
Да в далёки края…
В общем, будьте моя!»

***
Я держала ответ не робеючи,
Разделяя мякину от отруби:
«А на что? Не могу я тебя любить:
Все де вы – соловьи-цесаревичи…
Красна резьба
Твоей речи. Судьба, –
Безусловно, борьба…
Да ведь я не раба.
Не прельщает меня взоростре̒лянье.
И не к радости занавесь фатова.
Так узнай: соловель я асфальтова,
Моего ты не вынесешь треленья.
Пусть не впервой
Нам тягаться с молвой,
Да зелёной травой
Зазвенит голос твой,
Когда мой зазвучит. В умилении
Не закроешь очей. Как в бессоннице,
Ты мой голос приписывать звоннице
Понадеешься. Странно стремление:
Я – не Пион.
Не хочу в Пантеон.
Как на свой телефон
Да поставлю АОН:
Не звони: коли номер украдкою
У кого-нибудь выманишь хитростью…
Я ответствую колкостью быстрою,
Испещрённою нотной тетрадкою.
Странная честь!
Не угодно ль прочесть?
Хоть талантов не счесть,
Всё же разница есть:
Я для каждого песнь легкозвучную
Затеваю. С твоими желаньями,
Неоправданно-путанно-ранними,
Эта песня покажется скучною.
Вольною быть!
Обо всем позабыть!
Никого не любить!
Все преграды разбить…
Вот о чём я пою во все стороны,
Поминутно меняя наречия
Петербурга на Замоскворечие.
Кому – голуби, соколы, вороны…
Мне – лишь струя
Звонкой жизни, друзья –
Золотые края,
Где свобода моя.»

***
Гой еси, ты вокзал – чисто Киевский.
По плечам расплеская узоренно,
Возвратилась к тебе непокоренно-
Неразгаданной песней Россиевской.
Жизнь – благодать!
За такую отдать
Любо душу, видать,
(Знамо дело – мечтать).
Вся растерзана звоном малиновым,
Растревожена в сердце напевами,
Я застыла ступенями первыми,
Перепуталась в вихре картиновом…
Счастливы те,
Кто найдёт в пустоте
Неразменный предел
Древнерусской нужде.
Как из кудрей рассвета жемчужины
Распущу да на плиты вокзальные,
Разливая былины сказальные,
Восхваляя награды заслуженны…
Ладная стать,
Черноокая тать –
Кабы ночь скоротать!
Да меня не достать:
Я рассветную тень растревожила,
Всё писала, что ветром навеяно,
Электрическим духом рассеяно
Приговоры простые умножила…
Снова одна,
Как всегда холодна,
Весела и грустна,
Вечной тайны струна,
Я раскрасила быль небывальщиной,
Расплескала в напеве безумцевом…
Для чего я припомнила Кунцево?
И при чём здесь Смоленщина с Брянщиной?…
Звёздная пыль,
Разметала не ты ль
Растревоженный стиль?
Подкалужская быль:
Жили с радостью, встретились весело,
Повстречавшись, расстались по-дружески…
Ты прости, соловей подкалужеский,
Это я к своей памяти ездила.
Песня вперёд
Зазвенит и замрёт,
Да и кто разберёт…
Знать, настанет черёд
Новой жизни – во славу содружия
По земле да по небу высокому,
Да по Волхву, по Днепру широкому
Разнесётся напев Подкалужия:
«Пить хорошо,
Да гулять хорошо!
А картошку копать…»
19 июня – 8 июля 2002 года

Рубрики
Стихи Циклы стихотворений

На Грани

1
Кто-нибудь, перекройте мне кислород!
Самовластно не в силах более!
Пусть за нравственной гранью любой урод
Упрекает меня в безволии.

Без огня расстояние в сотни встреч,
Неотступно прямая улица.
Словно вопли проклятий бессвязна речь…
Так пускай же они любуются!

Кто я здесь? Безответность на вечный бред.
Страшно вещью казаться тонкою.
Для чего эта жизнь?! Кто теплом согрет
И не сжат векселей котомкою?!

Пустота. Я могла бы картинный смех
Растревоживать в нервной замети.
Так не лучше ли яду да без помех,
Да писать о любви по памяти?

Не моё. Верный привкус всё солоней,
Нервов кружево звонко плавится…
Так не лучше ль по венам и – в Пиреней?
Или в Ад… Как Вам больше нравится.

* «Пиреней» – искаж. от «Империй»*

2
Говорят, что тебя нет на свете,
Легкокрылое дымное счастье,
И земля холодна без тепла, без участья
Небожителей… Ты не в ответе,
Что тебя не бывает на свете.

Говорят, что тебя нет на свете,
Ультразвук лихорадки знакомой,
Чтоб пред кем-то живым, словно перед иконой, –
В Песни песней разреженном бреде…
Жаль, тебя не бывает на свете.

Говорят, что тебя нет на свете,
Безыскусная гавань покоя!
Но мы снова и снова клянём всё мирское,
Постоянно нуждаясь в совете…
Всё ж тебя не встречаем на свете.

Говорят, ничего нет на свете…
Я молчания ввек не нарушу,
Только б мельком взглянуть в одинокую душу
И на тихое слово ответить.
Кто сказал, что его нет на свете?!

Может, скажется в радужном свете
Необдуманно верное слово.
Так долой из души все распевы былого!
…За окном избалованный ветер
Пропоёт, что тебя нет на свете.

3
Земной поклон подателю сего!
Один поклон – ответ уже не важен.
Пускай в письме не вычеркнуть всего…
Но влажен взгляд. И шпили древних башен –

Ресницы в ряд, затейливо длинны, –
Задумчиво опустит на мгновенье,
И вновь из тихой влажной вышины
Окинет взглядом, ищущим забвенья,

Немое Время. Значит, нам пора!
Вернее, мне. А каждый знает боле,
Чем хочет знать: и робкое вчера,
И слово лаконическое воли –

Всё нам давно известно, только мы
Вовек не-пе-ре-у-беж-да-е-мы!

4
Тонким вензелем по стеклу
Не начертит забытых линий,
И ни символа полусонного
Нет в движениях той руки.
И, может быть, рано
Забытую рану
Не стоит еще бередить –
Смехом?

Мелким бисером по столу
Разметает конфетный иней,
Междуцарствия подоконного
Не нарушив… Теперь враги…
Скучно и страшно.
Да и неважно.
А что теперь ждёт впереди? –
Эхом –
Томностью строчек
Выльется сердце
Голосом странным.
Вечный порог –
Строг –
Вольностью бранной.
Но не согреться:
Жизни короче –
Прочерк.

5
Ангелом белым над спящей землёю,
Лёгкою тенью по глади небес,
Ельником строгим над вечной петлёю,
Кратким движеньем, со мной или без,
Странным законом сметая преграды,
Антипатичен и сладок уму
Нотой простою… И многие рады:
Долго ль за голосом – вдоль автострады,
Радостно вторя и веря ему.
Июль 2002 года

Рубрики
Стихи Циклы стихотворений

Путь окисления

***
И снова кресло, и обрез окна,
И строй гармоний воспевая рьяно,
Стандартное заставит фортепьяно
Своё сознанье испивать до дна.
А просветленье всё не настаёт.
Молчать, не проклиная цель визита…
И в будущем великий композитор
Опять играет «что-нибудь своё».
Аккорд в аккорд, не опуская глаз,
И кажется, не поднимая руки.
И мне напоминают эти звуки
Другие песни, что любить клялась.
Не веришь – это лучше во сто крат,
Чем жалость к неприкрытому бессилью,
А километры многое сносили,
Снесут и боль голосовых затрат.
Средневековый эпос пошутил,
Что ветер – громкой связи воплощенье;
И я молчу и не прошу прощенья,
И не оставлю долгого пути.
Мне нет причала. Мне везде – тюрьма.
А воля в радость, как земля Атланту.
Зачем я здесь? Чтоб дань отдать таланту.
И будь спокоен: вижу я сама,
Что надо идол безвозвратной лжи
Искать в обличье первозданно чистом.
О, как спокойны руки пианиста!
О, как мне душно в этом мире жить!
29 июля 2003 года

I.
Только тот же мотив, обращаясь в испуг,
Тишиной наполняет закат.
От футляра дорожкой застыл белый пух,
Разметён, как моя тоска.
Белый пух не смести – он, как проклятый дух,
Тем сильнее, чем легче он был,
Им свободней дышать медитацией вслух
На последней зимы столбы.
Белый пух на руках, белый пух не отмыть,
Он останется сотней имён.
На столетья вперёд расквитаемся мы
Белой кровью чужих племён.
Белый пух по лицу, белый пух по столу,
Белый пух через вечность на свет…
Словно снег погребальный, прильнувший к стеклу
По распятой твоей Москве.
18 августа 2003 года

II.
Зеркало – глянец хрупкого эллипса,
Кандалами обода схваченный,
Стразами в линию выточен,
Слезами без горя пролитыми.
Тонким лучом отраженье шевелится.
Или долги уплачены?
Будто и вправду молить вотще
Забытых чужими молитвами.
Зеркало – холод жизненной выдержки;
Не запятнан разум закланьями,
Фразами должно печалиться,
Слезами, бессильями, смутами.
Жизни своей перелистывать выдержки,
Только чужими дланями;
Строго вычерчивать ровность лица,
От лжи задыхаясь минутами.
Зеркало – взгляд бесстрастного кормчего,
Виражами он кормит жуткими!
Волнами, снами, талмудами…
По трассам – по судьбам разрозненным.
Стонами общими славно ли потчевать!
Нотными промежутками
Глухо секунда в секунду томить,
Свинцом прожигая насквозь иных.
Зеркало – лёд всего безразличия,
Безграничный выравнен, выточен!
Страшно застыть, не раскаявшись,
От боли заплакать кристаллами.
Новой дорогой, от прочих отличием,
Переустройством мира… Чем
Вас обнадёжить за скромность души?
Плечами от слов усталыми?
Выдох. Аккорд. Мол-ча-ни-е…
Зеркало – выход в небытие?
19 – 20 августа 2003 года

III.
За окнами будет вечер,
Безжалостный и спокойный.
Усталая тень касалась
Карминовой мглы по окнам.
Осколки стекла сметая,
Я, может, вздохну свободней.
А было ли в том довольно
Иронии парфюмерной?
Рубиновых капель вычур,
Кровавые отголоски
Мистической сказки на ночь.
За кровью, за ароматом
Диора, меня покличут
Так запросто, по-московски,
За память. За ветром странно
Читать (понимать не надо),
И список потерь примерный,
И благовест колокольный,
И говор Москвы субботней –
Всё ветер. И жизнь пустая
Раздёргана на волокна,
Я тоже в них оказалась.
И будет ответ искомый
Безжалостно не отвечен.
25 августа 2003 года

IV.
Когда постучит в окно жёлтый лист,
Остинатными кольцами вызванный,
На часах пробьёт вековой солист –
Почти полководец моей войны.
Он был заключён столетья назад
Между стрелок часов отдавать долги;
В приглушённый бой он вложил весь ад,
Что переносил с моей руки.
И дождь не спасёт: он тоже познал
Отпевания душ многолетний стон.
Я сквозь саван туч получу сигнал:
«За всех помолись! Самой потом…»
И судьбы спустя дождя пелена
От глаз укрывала уснувший дом.
26 августа 2003 год

V.
И душа задохнётся навылет,
И на выверт ладони застынет,
И запомнится людям надолго
Тот приход в цепенеющем дыме,
Алой кровью по чёрному вылит.
Алой кровью по чёрному вылит,
Сигаретным угаром пронизан,
И запомнится людям надолго
Тот поход по скрипучим карнизам –
_Тот_, что мистики хором обвыли.
По- над трубами югомосковья
Тот приход в цепенеющем дыме.
И запомнится людям надолго,
И привидится людям такое.
Не сравнить с миражами пустыми (пустыни)
И закружится время скорее,
Всё на факел, что нефти затраты.
И запомнится людям надолго…
Вдох… И гордая ненависть реет
В чёрных трубах; кресты на квадраты
Чёрных труб. Нет живой красоты, нет
Смысла жизни – кресты на квадраты.
И запомнится людям надолго,
И на выверт ладони застынет.
Вдох… И небо по трубам распято.
Вдох… Последние дни таковы ли?
Вдох… И небо качнётся на трубах.
И запомнится людям надолго.
Вдох… И помнить покажется глупо.
И душа задохнулась навылет.
19 сентября 2003 года

VI.
Благословенье солнцеликой
Да ниспошлёт Пророк Великий
И ей дарует светлый дар
Гяуровых не знать религий.
Её медовыми речами
И звёздам равными очами
Да не владеет никогда
Гяур заветными ночами.
Легенду спеть одну позволь мне!
Всего одну. В ночной истоме
Её протёкшие года
Не старят; слушай и запомни.
Когда Селим – султан багдадский –
Искал в суннитах крови братской,
Его людская суета
Не довела до боли адской.
Что боль? Что ад? Ему в наследство
Визирь, в порыве раболепства,
Доверил кубок; в нём всегда
От всех печалей было средство.
«Когда захочешь громкой славы,
Иль сердце тронет страх лукавый,
Испей из кубка: города
Падут на острых копий сплавы.
Получишь золото Бальсоры
И дев разнеженные взоры…
Испей из кубка: без следа
Затихнет совесть, беды, ссоры…
К любви же будь забвенья глуше.
Но если клятву ты нарушишь,
Не пей из кубка: красота
Твою мгновенно выжжет душу».
И ночь не проронила звука,
И двое выпили из кубка
Весь яд, и райские врата
Пред ними затворились гулко.
Кому любовь – ворота ада,
Кому и этого не надо –
Бывает людям иногда
Для счастья не хватает… Яда.
Всезатмевающая пери,
Возможно, скоро мне поверит:
Испить стакан до дна, а там
Искать разгадок в новой эре.
Да будут ей ковром шелковым
Казаться вечные оковы,
И отступает череда
Событий, мыслей бестолковых…
Успокоенье луноликой
Благослови, Пророк Великий!
Уж приготовлена вода.
И смерти чёрная звезда
В её очах погасит блики.
20 – 21 сентября 2003 года

Гимн окисления.
О, вечный процесс человеческой мысли –
Прямое последствие – точнее нет:
Всё то, что химики перечислят,
Сейчас происходит во мне.
Бесполезны вперёд стремления,
И мне остаётся одно:
Окисление, окисление –
Познанье и есть оно.
Сделан выбор, выбор классический –
Как все – как люди седьмого дня…
Я слаба! Я слаба физически,
И нравственно нет меня.
Кто-то мёртв, кто-то жив для меня одной,
Тонкий луч сознания в жизнь длиной,
Каждой мысли без разделения –
Окисление!
Расплавленный разум, да проклят будь,
Ты всё ещё жив, ты всё ещё твёрд!
Но я выбираю короткий путь.
Молчанья застыл аккорд…
Звонкой кровью разорванных нот
Страждущих напоят.
Балкон. Десятый этаж. Смешно.
А дальше – Воля твоя!
Сделать шаг, застыть в отдалении…
Нет крыльев – забвенья нет!
Окисление, окисление –
Незыблемый путь извне.
О, вечный процесс окисления мысли,
До боли жестокостью свело виски!
Сквозь инфра- и ультра- слова и числа.
Всё сжато в одни тиски.
Жить, как все! Как все! Не хочу! Придётся.
Придётся думать, как все!
Как все! Раскалённо-немое солнце
Затянет разум в тугой корсет.
Взрыв – и долгое тление:
Окисление!
17 – 18 октября 2003 года

Мысли в голову, как отбойным молотком вбиваются. Выжить возможно! Оставаться собой нереально.